четверг, 23 октября 2014 г.

Нил Гейман. Американские боги

Главный герой – громила по имени Тень. За пару дней до его выхода из тюрьмы гибнет любимая жена. Начало – как в голливудском боевике. Дальше – всё не так.
Жена погибла по своей вине, мстить за неё незачем, она сама кому хочешь отомстит: приходит к мужу после своей смерти и крушит его врагов. Драк и сражений в книге много, но подоплека их – совсем иная, нежели в примитивном боевике. Сюжет книги – битва старых богов, которых американцы «вывезли» из земель своих предков, и новых – богов Интернета, телевидения и лимузинов. Их убеждения:
«Язык – это вирус, вера – операционная система, а молитвы – дешевый спам…»
«За нами будущее и настоящее. А их срок годности истек еще позавчера».

Здоровенный тугодум Тень прячет в себе острый ум и совершенно детскую душу. Только поэтому он способен принять фантастический поворот событий. Его сны – напоминание об ином мире, где жили мифические древние существа. Вот в кого, оказывается, может превратиться тот «книжный мальчик», который с трудом вспоминает богов своего детства («Океан в конце дороги»).
Тень и Среда
А вот в кого превратились старые боги (говорит Среда, воплощение бога Одина):
«Давайте же взглянем правде в глаза: мы утратили власть – или почти утратили. Мы тащим все, что только можем, мы паразитируем на людях, и тем живы; мы пляшем голыми, мы отдаемся за деньги, мы слишком много пьем; мы сливаем по‑тихому бензин, мы воруем и обманываем, мы ютимся в трещинках на дальних закраинах общества. Старые боги – в этой новой безбожной стране».
Новые боги всеми способами перетягивают Тень на свою сторону, но напрасно. Герой – на стороне старых богов, которые в современном мире не в чести, и я его понимаю.
«Ему пришло в голову, что его симпатии склоняются на сторону Среды, мистера Нанси и всей этой компании, а не на сторону их противников по одной простой и незатейливой причине: пусть они грязь и дешевка, и жрачка у них дерьмовая на вкус, но они по крайней мере не говорят штампами».

Для меня это – весомый аргумент.

Как будто здесь совсем другой Гейман: жесткое описание неприглядных сторон жизни, маргинально-криминальная среда, грубый язык, полное отрицание сентиментальности. Но это – пока дело касается реальной действительности. Как только появляются те самые полумифические существа, резкие краски расплываются, становятся тончайшей пастелью, лица становятся нежнее, голоса не оскорбляют слух.
Почему мне всё-таки тяжело было продираться сквозь эту книгу? Потому что это чужая культура, чужая до озноба (вот почему я так и не смогла принять книг Стивена Кинга – нет никаких точек соприкосновения). Но когда читала Нила Геймана, ощущение бесчеловечного холода жизни не было таким безысходным (может быть, благодаря знакомым славянским божествам, которые появляются в романе наряду с другими действующими лицами).
И еще – во время вальса в зале Карусели было полное ощущение, что в соседнем помещении идет бал полнолуния из «Мастера и Маргариты» Булгакова…
«Тень обернулся, медленно, настороженно, рассыпав вокруг себя собственные отражения, замороженные осколки каждого движения, и каждое как в янтарь было оправлено в крохотную долю секунды, и каждое наималейшее движение длилось вечность. Образы, которые потоком хлынули в его мозг, не имели ровным счетом никакого смысла: словно взираешь на мир сквозь фасеточный, разбитый на отдельные переливчатые кристаллы глаз стрекозы, но только каждая фасетка показывала свое, и он был положительно не в состоянии свести воедино, в осмысленное целое то, что видел – или то, что ему представлялось».

Атмосфера книги – предгрозовая, предчувствие решающей битвы богов. Чем она завершилась – узнает тот читатель, который пройдет вместе с Тенью весь путь до конца.
Роман оставляет сильнейшее впечатление.
Как и «Океан в конце дороги», это книга о несовершенстве человеческой памяти (и всего остального).

До тех пор, пока мы помним, кто мы и откуда – наши боги хранят нас.

Нил Гейман. Американские боги

Главный герой – громила по имени Тень. За пару дней до его выхода из тюрьмы гибнет любимая жена. Начало – как в голливудском боевике. Дальше – всё не так.
Жена погибла по своей вине, мстить за неё незачем, она сама кому хочешь отомстит: приходит к мужу после своей смерти и крушит его врагов. Драк и сражений в книге много, но подоплека их – совсем иная, нежели в примитивном боевике. Сюжет книги – битва старых богов, которых американцы «вывезли» из земель своих предков, и новых – богов Интернета, телевидения и лимузинов. Их убеждения:
«Язык – это вирус, вера – операционная система, а молитвы – дешевый спам…»
«За нами будущее и настоящее. А их срок годности истек еще позавчера».

Здоровенный тугодум Тень прячет в себе острый ум и совершенно детскую душу. Только поэтому он способен принять фантастический поворот событий. Его сны – напоминание об ином мире, где жили мифические древние существа. Вот в кого, оказывается, может превратиться тот «книжный мальчик», который с трудом вспоминает богов своего детства («Океан в конце дороги»).
Тень и Среда
А вот в кого превратились старые боги (говорит Среда, воплощение бога Одина):
«Давайте же взглянем правде в глаза: мы утратили власть – или почти утратили. Мы тащим все, что только можем, мы паразитируем на людях, и тем живы; мы пляшем голыми, мы отдаемся за деньги, мы слишком много пьем; мы сливаем по‑тихому бензин, мы воруем и обманываем, мы ютимся в трещинках на дальних закраинах общества. Старые боги – в этой новой безбожной стране».
Новые боги всеми способами перетягивают Тень на свою сторону, но напрасно. Герой – на стороне старых богов, которые в современном мире не в чести, и я его понимаю.
«Ему пришло в голову, что его симпатии склоняются на сторону Среды, мистера Нанси и всей этой компании, а не на сторону их противников по одной простой и незатейливой причине: пусть они грязь и дешевка, и жрачка у них дерьмовая на вкус, но они по крайней мере не говорят штампами».

Для меня это – весомый аргумент.

Как будто здесь совсем другой Гейман: жесткое описание неприглядных сторон жизни, маргинально-криминальная среда, грубый язык, полное отрицание сентиментальности. Но это – пока дело касается реальной действительности. Как только появляются те самые полумифические существа, резкие краски расплываются, становятся тончайшей пастелью, лица становятся нежнее, голоса не оскорбляют слух.
Почему мне всё-таки тяжело было продираться сквозь эту книгу? Потому что это чужая культура, чужая до озноба (вот почему я так и не смогла принять книг Стивена Кинга – нет никаких точек соприкосновения). Но когда читала Нила Геймана, ощущение бесчеловечного холода жизни не было таким безысходным (может быть, благодаря знакомым славянским божествам, которые появляются в романе наряду с другими действующими лицами).
И еще – во время вальса в зале Карусели было полное ощущение, что в соседнем помещении идет бал полнолуния из «Мастера и Маргариты» Булгакова…
«Тень обернулся, медленно, настороженно, рассыпав вокруг себя собственные отражения, замороженные осколки каждого движения, и каждое как в янтарь было оправлено в крохотную долю секунды, и каждое наималейшее движение длилось вечность. Образы, которые потоком хлынули в его мозг, не имели ровным счетом никакого смысла: словно взираешь на мир сквозь фасеточный, разбитый на отдельные переливчатые кристаллы глаз стрекозы, но только каждая фасетка показывала свое, и он был положительно не в состоянии свести воедино, в осмысленное целое то, что видел – или то, что ему представлялось».

Атмосфера книги – предгрозовая, предчувствие решающей битвы богов. Чем она завершилась – узнает тот читатель, который пройдет вместе с Тенью весь путь до конца.
Роман оставляет сильнейшее впечатление.
Как и «Океан в конце дороги», это книга о несовершенстве человеческой памяти (и всего остального).

До тех пор, пока мы помним, кто мы и откуда – наши боги хранят нас.

понедельник, 20 октября 2014 г.

Нил Гейман. Океан в конце дороги

Эту книгу я прочитала 10 дней тому назад, но начать писать не могла – чего-то не хватало. Поняла:  не хватало еще одной книги Геймана. И только после того, как осилила его роман «Американские боги», всё сошлось.
Герой, немолодой мужчина, возвращается в городок своего детства. Он мало что помнит, только ноги сами ведут его к маленькому домику с прудом.
Это был всего‑навсего пруд с утками, позади фермы. Он был не очень большой.
Лэтти Хэмпсток говорила, это океан, но я знал, так не бывает. Она говорила, они приплыли сюда по океану со своей родины, из Древнего Края.
Ее мать говорила, что Лэтти уже не помнит, что дело это давнее, и в любом случае Древний Край ушел под воду.
Старая миссис Хэмпсток, бабушка Лэтти, говорила, что они обе не правы, что затонувший край не был таким уж древним. Она говорила, что еще помнит по‑настоящему Древний Край.
Она говорила, по‑настоящему Древний Край взлетел на воздух.
Лэтти, её мать и бабушка – боги в образе людей. Маленький герой книги принимает их необыкновенные качества всем сердцем, потому что родные не балуют его душевным теплом. А эти люди отдают ему себя без остатка.
Вся история – это воспоминание. Картинки из прошлого приходят к герою постепенно, одна за другой, как будто прежде они лежали где-то под спудом. Такие причуды памяти мне знакомы: давно забытые имена и происшествия детства вдруг оживают с немыслимой яркостью непонятно отчего.
Если бы час назад вы спросили меня, я ответил бы – нет, я не помню, как дойти. Даже не думаю, что вспомнил бы имя Лэтти Хэмпсток. Но в этой прихожей все возвращалось ко мне. Воспоминания ждали меня, проступая сквозь контуры предметов, и звали к себе. Скажи вы, что мне снова семь, и на мгновение я бы почти поверил.
И вот он на берегу пруда (океана!), ему снова семь лет, прошлое оживает.
Ребенком я не был счастлив. Иногда был доволен. Я больше жил в книгах, чем где‑то еще.
В рассказе о нескольких днях «книжного мальчика» и необыкновенной девочки Лэтти сюжет разворачивается страшно и неотвратимо, как мощная спираль, которая давит без остановки. В реальную жизнь приходят существа из иного мира – на этот раз не боги, нет. Гораздо хуже. За жизнь мальчика идет настоящая битва и приносится жертва.
 О которой он забыл – ведь столько лет прошло.
Но откуда же взялись эти странные боги, и кто этот потерянный мальчик, забывчивый и неблагодарный?
Об этом – в следующий раз, в отзыве на второй роман Геймана.

P.S. В отличие от «Американских богов», эту книгу можно читать детям. Но поймет её до конца, наверное, только человек, у которого детство далеко позади.

Нил Гейман. Океан в конце дороги

Эту книгу я прочитала 10 дней тому назад, но начать писать не могла – чего-то не хватало. Поняла:  не хватало еще одной книги Геймана. И только после того, как осилила его роман «Американские боги», всё сошлось.
Герой, немолодой мужчина, возвращается в городок своего детства. Он мало что помнит, только ноги сами ведут его к маленькому домику с прудом.
Это был всего‑навсего пруд с утками, позади фермы. Он был не очень большой.
Лэтти Хэмпсток говорила, это океан, но я знал, так не бывает. Она говорила, они приплыли сюда по океану со своей родины, из Древнего Края.
Ее мать говорила, что Лэтти уже не помнит, что дело это давнее, и в любом случае Древний Край ушел под воду.
Старая миссис Хэмпсток, бабушка Лэтти, говорила, что они обе не правы, что затонувший край не был таким уж древним. Она говорила, что еще помнит по‑настоящему Древний Край.
Она говорила, по‑настоящему Древний Край взлетел на воздух.
Лэтти, её мать и бабушка – боги в образе людей. Маленький герой книги принимает их необыкновенные качества всем сердцем, потому что родные не балуют его душевным теплом. А эти люди отдают ему себя без остатка.
Вся история – это воспоминание. Картинки из прошлого приходят к герою постепенно, одна за другой, как будто прежде они лежали где-то под спудом. Такие причуды памяти мне знакомы: давно забытые имена и происшествия детства вдруг оживают с немыслимой яркостью непонятно отчего.
Если бы час назад вы спросили меня, я ответил бы – нет, я не помню, как дойти. Даже не думаю, что вспомнил бы имя Лэтти Хэмпсток. Но в этой прихожей все возвращалось ко мне. Воспоминания ждали меня, проступая сквозь контуры предметов, и звали к себе. Скажи вы, что мне снова семь, и на мгновение я бы почти поверил.
И вот он на берегу пруда (океана!), ему снова семь лет, прошлое оживает.
Ребенком я не был счастлив. Иногда был доволен. Я больше жил в книгах, чем где‑то еще.
В рассказе о нескольких днях «книжного мальчика» и необыкновенной девочки Лэтти сюжет разворачивается страшно и неотвратимо, как мощная спираль, которая давит без остановки. В реальную жизнь приходят существа из иного мира – на этот раз не боги, нет. Гораздо хуже. За жизнь мальчика идет настоящая битва и приносится жертва.
 О которой он забыл – ведь столько лет прошло.
Но откуда же взялись эти странные боги, и кто этот потерянный мальчик, забывчивый и неблагодарный?
Об этом – в следующий раз, в отзыве на второй роман Геймана.

P.S. В отличие от «Американских богов», эту книгу можно читать детям. Но поймет её до конца, наверное, только человек, у которого детство далеко позади.

четверг, 16 октября 2014 г.

Развиртуализация по-уральски

15 октября я пережила культурный шок, причем не один раз. Главным событием была, конечно, встреча с организаторами проекта «Читать не вредно – вредно не читать» Еленой Ворониной и Марией Сониной, но немного расскажу и о том, что этому предшествовало.

На этот день в Екатеринбурге, в библиотеке имени Белинского, было намечено торжественное награждение участников областного библиотечного конкурса в честь юбилея Лермонтова. Свою пайку – диплом за сценарий «Живой Лермонтов» – я там получила, но ошарашена была другим.

Поскольку день рождения Лермонтова совпадает с  Международным днем белой трости (днем помощи и солидарности людям с ограниченными возможностями), Лермонтовский праздник в библиотеке Белинского преподнес нам сюрприз. Он начался с ролика о том, как участники социального движения «Белая трость» участвовали в парусной регате (это люди, частично или полностью лишенные зрения).
Мотив лермонтовского паруса продолжил конкурс незрячих художников в технике наливайки (акриловая краска наливается на холст). Соревновались восемь пар конкурсантов, в каждой паре один человек – зрячий, он подсказывает своему партнеру цвет красок. В результате должна получиться цветовая ассоциация со стихотворением «Белеет парус одинокий». Потренироваться в этой технике предлагали и зрячим людям, завязав им глаза. Говорят – ощущения непередаваемые.
Конкурс проходил в рамках инклюзивного проекта "Живопись слепых".

Никак не могу отвязаться от мыслей о том, что чувствует незрячий человек, плывущий под парусом по морю. Наверное, многое: запах морской воды, ветер, размер волн даже… А как он может передать свои впечатления красками? Тут я теряюсь. Всё-таки каждый из нас живет в своей, ограниченной реальности.

И вся заторможенная подобными мыслями, я, как в омут, бултыхнулась в другое событие: финал городского конкурса инновационных образовательных идей «Есть идея!». 

Во-первых, поразило великолепное здание гимназии № 5, где всё это происходило. Во-вторых, организаторы (среди которых рулила всем нам известная Елена Квашнина) собрали для творческих встреч целое созвездие популярных писателей, среди них был даже Андрей Жвалевский (но без Евгении Пастернак). В-третьих (и в главных) я увидела ИХ. Честное слово, в жизни они лучше: теплее, веселее, эффектней, черт возьми, чем на фото в Интернете.
Мария Сонина и Елена Воронина
Втроем мы провели мастер-класс для учителей: 

я рассказала о проекте в общих чертах, 

матери-основательницы проекта завершили общую картину читательского вируса под названием «Читать не вредно – вредно не читать». Учителя задумались.

Некоторые из них двинулись за Еленой Ворониной и Марией Сониной на следующие мастер-классы. Я потянулась за Марией Николаевной, хотелось еще раз послушать её знаменитую историю с книгой Тода Штрассера «Волна» (её мастер-класс был об использовании художественных произведений на уроках обществознания). И я насладилась вполне, снова пережила потрясение, как и в первый раз, когда читала отзыв Марии Сониной об этой книге и о реакции на неё школьников.


А потом четыре «сообщницы» сфотографировались вместе, вот так 
Елена Квашнина, Елена Цекова, Мария Сонина, Елена Воронина
(надеюсь, Мария Сонина догадалась загадать желание, она стояла между тремя Еленами). 
На этом моя история закончилась. 
Думаю, что у Елены Ворониной и Марии Сониной – свои впечатления от этой поездки в Екатеринбург.
Проект продолжается! Вот еще одна его страница, очень яркая. 

Развиртуализация по-уральски

15 октября я пережила культурный шок, причем не один раз. Главным событием была, конечно, встреча с организаторами проекта «Читать не вредно – вредно не читать» Еленой Ворониной и Марией Сониной, но немного расскажу и о том, что этому предшествовало.

На этот день в Екатеринбурге, в библиотеке имени Белинского, было намечено торжественное награждение участников областного библиотечного конкурса в честь юбилея Лермонтова. Свою пайку – диплом за сценарий «Живой Лермонтов» – я там получила, но ошарашена была другим.

Поскольку день рождения Лермонтова совпадает с  Международным днем белой трости (днем помощи и солидарности людям с ограниченными возможностями), Лермонтовский праздник в библиотеке Белинского преподнес нам сюрприз. Он начался с ролика о том, как участники социального движения «Белая трость» участвовали в парусной регате (это люди, частично или полностью лишенные зрения).
Мотив лермонтовского паруса продолжил конкурс незрячих художников в технике наливайки (акриловая краска наливается на холст). Соревновались восемь пар конкурсантов, в каждой паре один человек – зрячий, он подсказывает своему партнеру цвет красок. В результате должна получиться цветовая ассоциация со стихотворением «Белеет парус одинокий». Потренироваться в этой технике предлагали и зрячим людям, завязав им глаза. Говорят – ощущения непередаваемые.
Конкурс проходил в рамках инклюзивного проекта "Живопись слепых".

Никак не могу отвязаться от мыслей о том, что чувствует незрячий человек, плывущий под парусом по морю. Наверное, многое: запах морской воды, ветер, размер волн даже… А как он может передать свои впечатления красками? Тут я теряюсь. Всё-таки каждый из нас живет в своей, ограниченной реальности.

И вся заторможенная подобными мыслями, я, как в омут, бултыхнулась в другое событие: финал городского конкурса инновационных образовательных идей «Есть идея!». 

Во-первых, поразило великолепное здание гимназии № 5, где всё это происходило. Во-вторых, организаторы (среди которых рулила всем нам известная Елена Квашнина) собрали для творческих встреч целое созвездие популярных писателей, среди них был даже Андрей Жвалевский (но без Евгении Пастернак). В-третьих (и в главных) я увидела ИХ. Честное слово, в жизни они лучше: теплее, веселее, эффектней, черт возьми, чем на фото в Интернете.
Мария Сонина и Елена Воронина
Втроем мы провели мастер-класс для учителей: 

я рассказала о проекте в общих чертах, 

матери-основательницы проекта завершили общую картину читательского вируса под названием «Читать не вредно – вредно не читать». Учителя задумались.

Некоторые из них двинулись за Еленой Ворониной и Марией Сониной на следующие мастер-классы. Я потянулась за Марией Николаевной, хотелось еще раз послушать её знаменитую историю с книгой Тода Штрассера «Волна» (её мастер-класс был об использовании художественных произведений на уроках обществознания). И я насладилась вполне, снова пережила потрясение, как и в первый раз, когда читала отзыв Марии Сониной об этой книге и о реакции на неё школьников.


А потом четыре «сообщницы» сфотографировались вместе, вот так 
Елена Квашнина, Елена Цекова, Мария Сонина, Елена Воронина
(надеюсь, Мария Сонина догадалась загадать желание, она стояла между тремя Еленами). 
На этом моя история закончилась. 
Думаю, что у Елены Ворониной и Марии Сониной – свои впечатления от этой поездки в Екатеринбург.
Проект продолжается! Вот еще одна его страница, очень яркая. 

понедельник, 6 октября 2014 г.

Джон Фаулз. Коллекционер

Коллекционер бабочек Клегг похищает 20-летнюю Миранду, любовь к ней у него стала манией. Здесь интересна не сама ситуация, а развитие взаимоотношений героев и раскрытие характеров каждого из них.
Роман поделен на две части: поочередно о событиях рассказывают он и она: полное ощущение, что это речь недалекого парня и образованной девушки, со всеми их языковыми особенностями.
Миранда делит мир на людей с высокими устремлениями (к которым она относит себя) и злобную серость (к которой относит Клегга). На первый взгляд так оно и есть, но на деле всё гораздо сложнее.
Каждый из героев – и мучитель, и жертва. Она – жертва ситуации. Он – потому что безнадежно в неё влюблен. Она мучает его своим превосходством. Он мучает её лишением свободы. Иногда жалко его, иногда её.
Они живут рядом довольно долго и в какой-то степени сближаются. Клегг стремится стать лучше ради Миранды, она стремится быть лучше ради другого человека, но оба они всё время соскальзывают в своё несовершенство.
Значит ли это, что человек неисправим? Что в конечном итоге в нем одерживает верх самое низменное?
Кадр из фильма "Коллекционер" 1965 г.,
США - Великобритания,
режиссер Уильям Уайлер
Как ни странно, герои напоминают обычных супругов: ведь много таких семей, где один любит, а другой позволяет себя любить, и немало семей, где жена постоянно учит мужа, а он тихо копит ненависть. Несвобода героини чем-то похожа на узы брака, от которых не всегда легко освободиться.
Если бы Миранда до конца выдержала роль чистой девушки со светлыми идеалами, всё было бы однозначно, но она, желая быть хозяйкой положения, использует некрасивые средства. И этого Клегг не прощает, становится хуже, чем он о себе думал.
Идет сражение не на жизнь, а на смерть – за власть друг над другом. В этом сражении оба они в какой-то степени теряют человеческий облик. Интрига тут только одна: кто кого?
Это становится ясно в самом конце.
Роман Джона Фаулза «Коллекционер» в своё время имел безумный успех, интерес к нему не пропадает уже полвека. Сожалею, что не удалось прочесть его раньше – и не прочитала бы вообще, если бы не рекомендации участников нашего проекта.

«Коллекционер» – ошеломляет, перетряхивает в голове всю систему ценностей. Это одна из тех книг, о которых еще думать и думать.

Джон Фаулз. Коллекционер

Коллекционер бабочек Клегг похищает 20-летнюю Миранду, любовь к ней у него стала манией. Здесь интересна не сама ситуация, а развитие взаимоотношений героев и раскрытие характеров каждого из них.
Роман поделен на две части: поочередно о событиях рассказывают он и она: полное ощущение, что это речь недалекого парня и образованной девушки, со всеми их языковыми особенностями.
Миранда делит мир на людей с высокими устремлениями (к которым она относит себя) и злобную серость (к которой относит Клегга). На первый взгляд так оно и есть, но на деле всё гораздо сложнее.
Каждый из героев – и мучитель, и жертва. Она – жертва ситуации. Он – потому что безнадежно в неё влюблен. Она мучает его своим превосходством. Он мучает её лишением свободы. Иногда жалко его, иногда её.
Они живут рядом довольно долго и в какой-то степени сближаются. Клегг стремится стать лучше ради Миранды, она стремится быть лучше ради другого человека, но оба они всё время соскальзывают в своё несовершенство.
Значит ли это, что человек неисправим? Что в конечном итоге в нем одерживает верх самое низменное?
Кадр из фильма "Коллекционер" 1965 г.,
США - Великобритания,
режиссер Уильям Уайлер
Как ни странно, герои напоминают обычных супругов: ведь много таких семей, где один любит, а другой позволяет себя любить, и немало семей, где жена постоянно учит мужа, а он тихо копит ненависть. Несвобода героини чем-то похожа на узы брака, от которых не всегда легко освободиться.
Если бы Миранда до конца выдержала роль чистой девушки со светлыми идеалами, всё было бы однозначно, но она, желая быть хозяйкой положения, использует некрасивые средства. И этого Клегг не прощает, становится хуже, чем он о себе думал.
Идет сражение не на жизнь, а на смерть – за власть друг над другом. В этом сражении оба они в какой-то степени теряют человеческий облик. Интрига тут только одна: кто кого?
Это становится ясно в самом конце.
Роман Джона Фаулза «Коллекционер» в своё время имел безумный успех, интерес к нему не пропадает уже полвека. Сожалею, что не удалось прочесть его раньше – и не прочитала бы вообще, если бы не рекомендации участников нашего проекта.

«Коллекционер» – ошеломляет, перетряхивает в голове всю систему ценностей. Это одна из тех книг, о которых еще думать и думать.