вторник, 22 декабря 2015 г.

Жиль Легардинье. Не доверяйте кошкам!

Жюли, героиня романа – комичная неудачница, беззащитная лапочка, на первый взгляд. Судя по тому, что она думает – острые зубки у неё есть, но обращены они преимущественно внутрь, и грызет она себя постоянно.
«Здесь покоится Жюли Турнель, скончавшаяся от стыда». Вот что будет написано на моем надгробии в окружении маленьких мраморных табличек от моих близких.
28 лет, а мужа даже на горизонте не видно, любовные связи неудачны, она выбирает красавцев, перед которыми чисто физически не в силах устоять. Замужние подруги взывают: да устрой ты свою личную жизнь! Легко сказать.
Я восхищаюсь людьми, которые могут собрать чемодан и отправиться путешествовать, прожить год в Чили или выйти замуж за австралийца. Или просто взять билет на самолет, а по прилету разбираться на месте. Я на это не способна. Мне нужны мои корни, мой мир и особенно те, кто его населяет. Я так быстро привязываюсь к людям… Для меня жизнь – это прежде всего те, с кем я живу.
Вот из них и приходится выбирать…
Сначала кажется, что Жюли – нервное, кусачее и озлобленное существо, как бездомная собака. Бедная девочка – еще так молода, а уже замкнулась в своём маленьком мирке. Вот она ездит-ездит по своим ежедневным рельсам, а кто-то (сосед по имени Судьба) берет её за шкирку и выдергивает в другое пространство, в котором нет раздражения и злости, а есть печаль, тревога и забытые воспоминания.
Жиль Легардинье
Он просто умопомрачителен! Карие глаза, мужественный подбородок, красивая улыбка, темные волосы, постриженные коротко, но не слишком. И фигура у него спортивная. Не накачанная, а именно спортивная. Представляю, как выгляжу я! Морская свинка, не сводящая с него влюбленных глаз.

Новый сосед Рикардо, в которого Жюли скоропостижно влюбляется, ведет себя как джентльмен, осторожно, непонятно и загадочно. Из-за него Жюли меняется: она вспоминает то, что давно забыла; бросает нелюбимую работу и находит любимую; перестаёт скрывать свои истинные чувства, в том числе возмущение и гнев, искреннюю благодарность и симпатию; открывает своё сердце старушке-соседке и становится для неё последним утешением; совершает много других, немыслимых для неё прежней, поступков – короче, становится самой собой. И чем дальше героиня раскрывается, тем глубже и интересней для читателя становится её образ.
Очень тонко уловлены особенности женской психологии, хотя автор мужчина. Как ему это удалось?
Я встала перед шкафом и принялась перебирать свою одежду. Подумала даже, не надеть ли платье, которое покупала для свадьбы Манон. В каком образе предстать? Легком и доступном? Слишком просто. Утонченном и неприступном? Не пойми что. Без десяти семь мои вещи были разбросаны по всей спальне и гостиной. В итоге я выбрала льняные брюки и красивую блузку с вышивкой, которую никогда не надеваю, потому что ее нельзя стирать – нужно сдавать в химчистку. Без двух минут семь я стояла перед зеркалом в ванной и поправляла прическу. Выпустить прядь? Заколоть волосы? А вот кошки, говорю я себе, долго не раздумывают. И делают котят во всех кустах.
Жюли – верна и преданна, как собака. Эту свою сущность она и не скрывает: любит собак и не доверяет кошкам (люди-кошки в романе тоже есть). Кстати, события романа подтверждают «тест Ахматовой»: великая поэтесса говорила, что люди делятся на две категории: те, кто любит чай, собак и Пастернака, и тех, кто предпочитает кофе, кошек и Мандельштама. «Чай-собаки-Пастернак» — люди простоватые, но надежные, «Кофе-кошки-Мандельштам» — люди изысканные и утонченные, но полагаться на них не стоит.
Героиня романа ненавидит кофе, и хотя она далека от русской поэзии, но «русская душою» в том смысле, что «коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». У Рикардо нет шансов устоять перед такой женщиной – и тем не менее он держится до последнего… Почему – становится ясно в самом конце.
«Мужчины по сути своей глупы, а женщины – безумны, но когда они встречаются, из этого порой выходит что‑то хорошее…»
И самое главное, чем меня подкупила эта книга: ощущение уютного и дружного человеческого сообщества – то, что Жюли называет «мои корни, мой мир». Если такое сообщество окружает человека – он не пропадёт в любом уголке Земли.
Прочитать роман online можно ЗДЕСЬ.

вторник, 24 ноября 2015 г.

Ролик об участии в сетевом проекте «Читать не вредно – вредно не читать»

С этим роликом я выступила на неКонференции библиотечных блогеров в Екатеринбурге: рассказала об опыте участия в успешном сетевом проекте по продвижению чтения.  

Помещаю его здесь – для тех людей, которые более близко знакомы с этим проектом.

суббота, 14 ноября 2015 г.

Наринэ Абгарян. Люди, которые всегда со мной

Сначала появилась Девочка. Она не хотела, чтобы её называли по имени (Ниночка), потому что так звали её старшую, умершую во младенчестве, сестру. Со смертью первого ребенка родители Девочки (Вера и Петрос) так и не смогли смириться, и вторая дочь с малых лет почувствовала их горе.
И я им сказала – я не хочу, чтобы вы меня называли по имени. Называйте меня Девочкой.
И никто уже не смеялся.
А мама заплакала.
И я ей сказала – мам, ты не плачь.
Я побуду Девочкой, пока ты не научишься смиряться.
А потом обратно буду Ниночкой.
Тата однажды сказала – пока живет имя, живет человек.
Получается, я живу за двоих.
Получается так.
Фото Наринэ Абгарян
в детстве
Девочка растёт в мирное время, в 70-е годы прошлого века, но упоминания взрослых о предках, погибших в межнациональных конфликтах, пугают малышку так, что ей снятся кошмары. По многим приметам в Девочке угадывается автор книги.
Потом вдруг начинается вторая глава под названием «Вера». Там время совсем другое – страшное, послевоенное. И другая девочка – Вера, которая в свои шесть лет умеет и сварить, и постирать, и сделать генеральную уборку в доме… И спасти мать во время сердечного приступа. Живёт она в городе Кировабаде, разделенном рекой на «азербайджанскую» и «армянскую» половины. Кажется, что главное горе этих людей – война – уже позади, и ничто не предвещает грядущей трагедии.
Не сразу, но озаряет догадка: это детство матери Девочки.
Дальше – снова возвращение в позднее советское время, в патриархальный мир многочисленных родственников, где пребывает Девочка. В этом теплом и уютном пространстве витает какая-то загадка, и разгадана она будет лишь в конце книги.
Жено разливала по чашкам сладкий чай с чабрецом. На дровяной печке подсушивались ломти хлеба, тихо скрипел дощатый пол, заскучавший ветер царапал пальцем шушабанд. В глиняной миске переливался янтарным липовый мед, чуть подтаявшее сливочное масло проступило матовыми каплями пахты. В центре стола, на большом блюде, пестрел листьями мяты, прозрачными луковыми дольками и расплавленным сыром золотисто‑румяный пышный омлет.
Что поражает меня в писателях, так это их память: они рассказывают о днях своего детства, как будто это происходит сегодня – в ярких и мельчайших деталях (я вот помню из детских дней лишь отдельные «вспышки»).
Наринэ Абгарян объясняет это свойство своей памяти так:
Я умею создавать в своей голове запахи и с их помощью вспоминать прошлое. Мне достаточно разбудить в голове запах ржавых сундуков, которые стояли в прихожей дома знахарки, чтобы вспомнить весь тот день – большой ларь, портреты на стенах, скрипучий деревянный пол. Постового, перебегающего дорогу, толпу на тротуаре. Тетечку, которая шепчется с нани, а потом уходит, придавленная своим горем, – высокая, крупная, сутулая. Пахла она так же, как наши куры по осени, – тоской и отчаянием.
Волшебство, конечно.
Наринэ Абгарян 
Самые зловещие страницы книги описывают более близкое к нашему время: 90-е годы, погромы армян в Кировабаде. Когда Вера приезжает туда за матерью, чтобы спасти её, от этой истории просто сердце выскакивает.
В течение повествования для Девочки раскрывается много тайн, в том числе и та, что её любимая нани (прабабушка) Тамар – вовсе ей не родня. Но малышка (в отличие от многих взрослых) оказывается способна понять, что родной человек – это тот, кто любит.
Я это тоже понимаю, как никто: всю жизнь помню и люблю бабушку, которая по крови не была мне родной. Она просто меня воспитала. И очень меня любила.
Замечательные слова Наринэ Абгарян написала в конце книги:
Папа говорит – ты стоишь в начале пути. За твоими плечами множатся и множатся твои ушедшие в небытие предки. За левым плечом – по линии мамы. За правым – по линии отца. Они – твои крылья, говорит папа. Они – твоя сила. Держи их всегда за спиной, и никто никогда не сможет сделать тебе больно. Потому что, пока помнишь о крыльях – ты неуязвим.
И ты стоишь у окна, неуязвимая, осененная присутствием тех, которые ушли, но навсегда остались с тобой, – и наблюдаешь снег.
За окном – большой двор. За двором – белая дорога. Рисуй на ней что хочешь, все сбудется.
Одним концом дорога упирается в калитку, а другим – в край света.
И еще:
Нани Тамар говорила – любовь – это все. Это то, ради чего стоит жить. Ты маленькая, ты еще ничего не знаешь. Потом меня поймешь. А сейчас просто запомни – любовь – это то, ради чего стоит жить.
А ради ненависти (о которой на страницах книги тоже достаточно сказано) – ни жить, ни умирать не стоит. Сегодня, после бойни в Париже, это как-то особенно понимаешь.


Купить книгу можно здесь



суббота, 7 ноября 2015 г.

Так много хороших и разных…

Коллаж из книг, прочитанных за два года, с начала проекта «Читать не вредно – вредно не читать». 
Каждую из книг можно рассмотреть поближе (наведите на неё курсор).
Многие книги и писатели - стали любимыми.

понедельник, 26 октября 2015 г.

Дэн Симмонс. Восход Эндимиона

Эпиграфом к этой тетралогии очень бы подошла библейская цитата: «Кто потеряет душу свою ради меня, тот обретёт её».
И это при том, что слово «душа» в будущем мире, придуманном (или угаданном?) писателем-фантастом, приобретает другой смысл. Там есть технология создания кибрида – создаётся копия реально жившего человека, Джона Китса.

Что это – переселение душ? Или перенос информации?

Есть также технология крестоформа – маленькая сущность вживляется в тело человека, и после его гибели (через 3 дня) воссоздаёт его заново, как новенького.

Крестоформ оживляет что? Тело, а душу?

Что такое человеческая индивидуальность? Совокупность информации о ДНК и личности человека, которую можно просто перезаписать на другой «носитель» (как это происходит в романе с Джоном Китсом и некоторыми другими персонажами) или восстановить человека «по памяти», как делает крестоформ?
Как-то слишком механистично.
Церковь, действующая в романе, стремится придать божественный смысл технологии оживления людей, но эти потуги выглядят жалко и неубедительно. Автор, по-видимому, непримиримый атеист.
В последней книге тетралогии начинается крестовый поход «возрождённых христиан» против непослушных миров, и 16-летняя Энея, дочь кибрида Джона Китса, начинает действовать (хотя почти до конца книги непонятно, в чем состоит её роль, версий множество). Все, знающие Энею, готовы отдать жизнь ради неё, но никто еще не знает, кому предстоит принести самую тяжелую жертву.
«Мы пришли к выводу, что эта девочка обладает способностью физически и психически воздействовать на тех подданных Священной Империи, которые вступают с ней в контакт», – говорит Великий Инквизитор, один из самых жутких персонажей романа. А представители искусственного разума убеждают людей, что Энея – вирус, который уничтожит бессмертие, власть Ордена и всё человечество.
И теперь уже за ней охотится не только Орден новых христиан, но и могущественная Гильдия торговцев, и Техно-Центр, и кто-то еще. Энея – не только объект ужаса и ненависти, но и желанный трофей.
«Победителю достается всё – власть, бессмертие, богатство, превосходящее всякое воображение. Проигравшему – полное разорение, истинная смерть и вечное рабство всех потомков», – думает глава Гильдии торговцев. 
При этом власть предержащие дурят друг друга и народ, как хотят.
Происходящее в романе вызывает параллели с современной историей. В какой-то момент правители государства объявляют подданным «всю правду». По прошествии времени она оказывается только частью правды. Спустя определенное количество лет представители власти вновь выступают с шокирующей вестью о том, как на самом деле обстоят дела. Эта «правда» спустя десятилетия оказывается полуправдой. И наконец – новые откровения сильных мира сего («уже самая что ни на есть правда»), которые на поверку оказываются стопроцентным враньём. Политика…
Но именно такой ход сюжета добавляет интриги, читатель всё время в напряжении: тайны вроде бы раскрываются, но потом оказывается, что это обман, дымовая завеса.
Тетралогию "Песни Гипериона", конечно, имеет смысл читать с начала до конца, ничего не пропуская, – только тогда есть полное понимание всех событий, и замыкаются все логические цепочки. Финал – ошеломляющий. Последняя книга – самая пронзительная в постижении природы человека, в понимании истинного значения любви и смерти.
Роман очень сложный с философской точки зрения, и он вдребезги ломает представления о том, что фантастика – легкий жанр. Это та самая «сказка – ложь, да в ней намёк: добрым молодцам урок».
В заключение – еще об одном: в сюжете тетралогии Дэна Симмонса большую роль играют сны героев. В один из вечеров я закрыла книгу, дочитав такой диалог Рауля и маленькой Энеи:
- Значит, тебе просто приснился сон…
- Не «просто сон», - проговорила девочка, садясь прямо. – Мои сны… Это больше, чем сны…
И что вы думаете? В эту ночь мне приснился «не просто сон». Таких снов за всю мою жизнь было немного, каждый из них я помню долгие годы.
Фантастика? Ну-ну…

Прочитать «Восход Эндимиона» online можно ЗДЕСЬ.

понедельник, 19 октября 2015 г.

Дэн Симмонс. Эндимион

Начну с предыстории создания «Песен Гипериона».

Оказалось, что, подобно «Властелину колец», «Гиперион» родился из сказки, точнее, из научно-фантастической истории, рассказанной детям. На протяжении учебного года учитель Симмонс каждый день рассказывал своим ученикам по кусочку. 182 дня по полчаса…
Дети – самые суровые критики. Они замечали малейшие несоответствия, ничего не забывали и требовали всё новых и новых подробностей. Чертились карты, составлялись схемы, диаграммы и списки персонажей. Были нарисованы даже портреты. То, что начиналось как игра, превратилось в «миростроительство»; и построенный мир оказалось нелегко покинуть, столь глубоко проработанным и интересным он был. Дэн Симмонс распорядился им по-хозяйски – использовал как фундамент для создания дилогии «Гиперион» и «Падение Гипериона».

А через 6 лет после неё появилось продолжение: «Эндимион». Действие этой книги происходит два с половиной века спустя, мир бывшей Гегемонии разительно изменился.
Огромной частью миров правит Орден, «новые христиане», которые обещают своим адептам бессмертие с помощью вживленного в тело «крестоформа», оживляющего умерших. Но есть и непокорные – такие, как Рауль Эндимион. Он не хочет бессмертия. С подобными «отщепенцами» Орден борется всеми средствами.

Согласно предсказаниям, в назначенный час на планете Гиперион появляется маленькая Энея. Предсказатели назвали её «Та, которая учит» и прочили ей способность изменить мир. На самом деле – это растерянная и испуганная девчушка… Да – умная, одаренная чутьём и предвидением, как и многие дети. Но сама себя спасти она не может, тут нужна другая сила – и эта сила находится у «отщепенца» Рауля.
Орден «новых христиан» устраивает крестовый поход против маленькой девочки, объявив её воплощением зла и направив против неё робота-убийцу. Ничего не напоминает?
Да, сюжет похож на «Терминатора», но движется совершенно в другой плоскости, в другом мире с иной системой ценностей.
Когда Энея заявляет: «Мне кажется, я попала в Тёмные Века», - даже противник этого мироустройства Рауль Эндимион обижается:
- Всё не так страшно. Вспомни, Орден победил смерть. Благодаря этому открытию стало возможным регулировать численность населения. Большинство «воскрешенцев» полагают, что пришли в мир надолго – по крайней мере на несколько сотен лет, а если повезёт, то и на тысячу. Они не торопятся что-либо менять, поскольку спешить им некуда.
А ведь это проблема! Всем известно, что такое человеческий консерватизм. Представьте: вам предстоит жить много веков. Захотите ли вы менять такой удобный и понятный мир? И не захочется ли вам уничтожить любых противников такой «стабильности»?
Казалось бы, в предыдущей книге («Падение Гипериона») главные тайны были раскрыты и узлы разрублены. Но это не так. Тайные причины событий продолжают раскручиваться, как бесконечная спираль.
Преимущество этой части романа: приключения Рауля и Энеи, их путешествия по разным мирам в поисках спасения описаны необычайно ярко и увлекательно. И заканчивается книга на самом пике: когда в горькое существование обреченного на смерть героя вдруг врывается свет надежды – на жизнь, на любовь…
Но об этом дальше – в заключительной части тетралогии «Песен Гипериона».

Прочитать «Эндимион» online можно ЗДЕСЬ.

воскресенье, 18 октября 2015 г.

Дэн Симмонс. Падение Гипериона

Гегемония Человека – казалось бы, процветающее содружество планет. Она объединена миллионами порталов, через которые можно за секунды попасть с одной планеты на другую. Эти порталы создал искусственный разум – Техно-Центр.
Но Гегемония построена на философии слуг и господ. Низшие биологические виды не имеют права стать разумными существами.
- Мы расползлись по всей галактике, как раковые клетки по живому организму. Размножаемся, не думая о бесчисленных живых существах, которые гибнут и хиреют в биологических тупиках, чтобы мы плодились и благоденствовали. Безжалостно истребляем своих конкурентов по разуму…
Юпитерианские существа – цеппелины – были истреблены охотниками.
- Никто не доказал, что они разумны, - возразил Дюре.
- Они пели, - с горечью сказал тамплиер. – Разделенные тысячами километров атмосферы, они общались друг с другом песнями, исполненными смысла, любви и печали. А их выслеживали и убивали, как Белых китов на Старой Земле.
Средоточие искусственного интеллекта – Техно-Центр – в Гегемонии до поры воспринимается, как обслуга (мы, люди, создали искусственный интеллект, который должен служить нам).
Но в ТехноЦентре ИскИны – представители искусственного интеллекта – пытаются создать своего Бога. Зачем? Они и так уже могут всё. Возможно, для того, чтобы избавиться от назойливых людишек…
Главное событие второй книги – сокрушительное нашествие на Гегемонию космических варваров – Бродяг. Они представляются чудовищами, но вот мы видим их, слушающих музыку Моцарта.
В первых рядах сидели худые индивидуумы в легких синих балахонах, бледные и безволосые, как эстеты с Эпсилона Эридана. Но ими аудитория отнюдь не ограничивалась. Обитателям Сети и не снилось такое разнообразие форм. Люди, заросшие шерстью, покрытые чешуей и мохнатые, как пчелы, с фасетчатыми глазами и усиками-антеннами. Хрупкие, как фигурки из проволоки, с черными крыльями, в которые они запахивались, как в плащи. Коренастые и мускулистые, как африканские буйволы, - их, должно быть, создавали для планет с высокой гравитацией; даже лузианцы показались бы рядом с ними дистрофиками. Какие-то диковинные существа, обросшие рыжей шерстью, - длиннорукие, с короткими туловищами. Если бы не глаза, светившиеся умом, их можно было бы принять за известных Тео по учебникам земных животных, называвшихся орангутангами. Некоторые больше походили на лемуров, чем на гуманоидов. На орлов, медведей, львов или на древних антропоидов, чем на обычных людей. И всё же это были именно люди. Внимательные глаза, расслабленные позы и сотни других едва уловимых признаков принадлежности к роду человеческому (даже то, как существо с крыльями бабочки извечным материнским жестом прижимало к груди своего крылатого младенца) говорили о том, что это не инопланетяне и не животные…
Тео Лейн только покачал головой. Эти красивые, почти эфирные создания с выразительными лицами – варвары-Бродяги?
А если не они, то кто уничтожает Гегемонию Человека?
- Друзья мои, сограждане, - раздался голос Гладстон, - в последний раз обращаюсь я к вам в качестве секретаря Сената. Ужасная война, которая опустошила уже три из наших миров и вот-вот обрушится на четвертый, считалась вторжением Бродяг, но это не так. Это ложь. ˂˃ За этим вторжением стоит Техно-Центр. На Техно-Центре лежит вина за долгую эпоху комфортабельной духовной тьмы, за попытку истребить человечество, стереть нас с лица вселенной и заменить богом-машиной, которого они создали. ˂˃ Они считают нас своими рабами, и так будет всегда, пока существует Сеть, пока наша Гегемония соединена порталами. ˂˃
- Поэтому, - голос Мейны Гладстон дрогнул от волнения – я как секретарь Совета Гегемонии Человека дала «добро» подразделениям ВКС на уничтожение всех сфер сингулярности и порталов нуль-Т, о существовании которых нам известно.
Взрыв – и Сеть исчезла навсегда.
263 сферы сингулярности, соединившие 72 миллиона с лишним порталов нуль-Т, были уничтожены в течение 2,6 секунды.
После 7 веков существования инфосферы (по меньшей мере 4 из которых без неё уже не мыслили жизни) она исчезла, растаяла в воздухе вместе с Альтингом, всеми инфоканалами, подключениями и связями. В этот миг сотни тысяч граждан лишились разума или впали в кататонический шок – исчезло нечто, заменявшее им зрение и слух.
Абсолютное большинство этих граждан даже не умели читать – а зачем? Ведь информация через импланты поступала непосредственно в мозг.
Что же будет с человечеством дальше? Об этом мы узнаем в третьей книге тетралогии Дэна Симмонса.
Очень важно! В этом романе переплетается несколько проблем, которые возникают не в фантастическом будущем, а уже сегодня:
  1. Противоречие между государством и человечностью.
  2. Экологическое варварство.
  3. Зависимость человека от искусственного разума.
  4. Возможность генетических экспериментов с людьми.
  5. Что одержит верх в человеческой природе: животное или духовное начало?
Последняя проблема самая, пожалуй, важная – она пронизывает весь сюжет.
Это книга не для легкого чтения, это не космические стрелялки и прыжки сквозь время. Роман очень сложный, многослойный. Верхний, событийный ряд – захватывает динамикой приключений героев. Второй, более глубокий – это истинные причины событий: чтобы их понять – приходится пройти практически через детективное расследование. Глубинный слой романа – непрерывная ассоциативная связь с жизнью поэта Джона Китса и его произведениями. А еще глубже, как и положено – критическое осмысление библейских ценностей.
Те, кого это не пугает, получат массу удовольствия и пищи для размышлений, читая продолжение книги.

Прочитать «Падение Гипериона» online можно ЗДЕСЬ.

понедельник, 14 сентября 2015 г.

Екатерина Мишаненкова. Я – Агата Кристи

После лучшей в моей жизни первой недели сентября, когда удавалось сочетать работу с купанием в море – я снова бултыхнулась в рабочие будни и теперь, вместо отпускной фантастики, читаю биографии реальных людей. Впрочем, некоторые из них занимательней и фантастичней бестселлеров Дэна Симмонса (к которому я еще вернусь). Например, биография Агаты Кристи.
Самое большое счастье, которое может выпасть в жизни, это счастливое детство.
Агата Кристи
У автора афоризма оно было. Несмотря на детские страхи, которых у впечатлительной Агаты было полно.
Эта книга касается только личной (и скрытой в то время от мира) стороны жизни самой знаменитой англичанки.
Первое удивление: будущая писательница в детстве вовсе не была вундеркиндом. Наоборот – в семье Агата считалась несообразительной.
«Я была довольно тупоумным ребенком, в перспективе обещавшим стать скучной персоной, с большим трудом вписывавшейся в светское общество...  Я никогда не поспевала за невероятно быстрой реакцией мамы и сестры, – рассказывала она потом. – К тому же мои высказывания отличались некоторой невразумительностью. Когда мне надо было что-то сказать, я с трудом подыскивала нужные слова».
При этом в четыре года Агата сама научилась читать и проявила явные способности к математике.
С возрастом она поняла, что она вовсе не была «несообразительной», просто ее способности лежали не в той плоскости, что у ее матери и сестры. Те обе были чистыми гуманитариями, они быстро соображали и легко играли словами, не говоря уж о том, что были куда лучше ее образованы. На их фоне Агата смотрелась немного тугодумкой. «Что же касается невразумительности речей, то косноязычие останется при мне навсегда. Может, именно поэтому я решила стать писательницей».
Вот такой парадокс, показывающий, какая пропасть может иногда лежать между письменной и устной речью человека.
Агата в детстве и в зрелом возрасте
Второе удивление: страшная детская игра Агаты с сестрой повлияла на всю её жизнь.
Игра называлась «Старшая сестра». «Идея состояла в том, что в нашей семье существовала еще одна старшая сестра, старше Мэдж, – вспоминала Агата Кристи. – Она сошла с ума и жила в Корбин Хед, но иногда приходила домой. Они с Мэдж были похожи как две капли воды, но говорила «старшая сестра» совершенно другим голосом – страшным, елейным…
Многие годы спустя, стоило Мэдж заговорить голосом «старшей сестры», как у меня немедленно бежали мурашки по спине»…
Но, несмотря на то, что Агата действительно пугалась, она обожала эту игру. В автобиографии она писала: «Почему мне нравилось это чувство ужаса? Какой инстинкт нуждается в удовлетворении страхом?»
Вероятно, это пришедшее из детства понимание того, что люди нуждаются в страхе, любят играть в страх, им интересно бояться, и сделало ее впоследствии королевой детектива.
Писательница со вторым мужем, Максом Маллоуэном
Третье удивление: во время Первой мировой войны Агата Миллер работала уборщицей и медсестрой в госпитале, и ей это нравилось. Подозреваю, что такая работа вышибла из неё любовь к слезливым сентиментальным романам, которыми она зачитывалась раньше (и даже пыталась писать нечто в том же роде), и сформировала её собственный стиль, скупой и бесстрастный.
Больничных сестер ничем нельзя удивить, разве только выздоровлением.
Агата Кристи
Но самое удивительное разворачивается дальше: из игры ума и развлечения (наравне с дамским рукоделием) сочинения Агаты Кристи становятся всё значительней, перерастают обыденность – и принимаются шагать по миру. Вот это – фантастика!
И рядом с океаном её творчества продолжается вроде бы обычная женская жизнь – с изменами и разводами, с бытовыми трудностями и невинными удовольствиями среднего возраста…
Чудо и тайна – вот что такое жизнь Агаты Кристи. Повествование о ней захватывает не меньше любого из её детективов. И еще – эта книга отвечает на вопрос, почему детективы Агаты Кристи обладают почти наркотическим действием: не только обостряют чувства, но и успокаивают. Потому что в них отразилась её жизнь, трудная и счастливая, её незыблемая вера в добро и справедливость.

Книгу можно прочитать здесь.
И напоследок еще одна цитата:
Есть испанская поговорка, которая мне всегда нравилась. Бери, чего хочешь, но плати сполна, говорит Бог.
Агата Кристи

вторник, 25 августа 2015 г.

Дэн Симмонс. Гиперион

Начинаю читать тетралогию Дэна Симмонса «Песни Гипериона» (включает в себя романы «Гиперион», «Падение Гипериона», «Эндимион», «Восход Эндимиона») – как уверяет аннотация, это лучший научно-фантастический сериал последнего десятилетия. Посмотрим!
Мы попадаем в то далекое будущее, когда нет стран и народов, а есть сообщество планет Гегемония и когда космический путешественник не будет сидеть в замкнутом пространстве космического корабля, как мышь в мышеловке, а «весь день проведет на свежем воздухе, охотясь на крупного зверя в папоротниковых лесах на юге, а к вечеру вернется на корабль и поужинает хорошим бифштексом с холодным пивом».
Это потому, что существуют нуль-порталы, соединяющие что угодно с чем угодно. Но в них же таится и страшная опасность. А еще есть планета Гиперион с неведомой силой: Гробницами Времени, для которых не существуют физические законы и которые порождают Шрайк – явление, убивающее всё живое. Космические варвары, Бродяги, могут узнать секреты Гробниц Времени и превратить их в непобедимое оружие.
Чтобы предотвратить это, готовится сверхопасная миссия на Гиперион, в которой участвуют семь «паломников». Каждого из них предупредили, что один среди членов миссии – шпион Бродяг, но кто – неизвестно. По-моему, такое предупреждение – верный путь к тому, чтобы эти семеро передушили друг друга. Вместе с тем – это очень распространенная модель взаимоотношений людей. Оглянитесь вокруг – хоть на собственный коллектив, хоть на целые страны: «кто-то из нас предатель» – на этом постулате строится очень многое. Поэтому было очень любопытно, как семь умных героев выйдут из такой ситуации.
Их миссия на Гиперионе в лучшем случае – невыполнима, в худшем – гибельна. Но все они соглашаются на это. Что ими движет – это второй важный вопрос. Что движет шпионом Бродяг, вроде бы понятно («Консул словно наяву увидел, как полчища этих варваров вываливаются из нуль‑порталов прямо на улицы незащищенных городов сотен планет»), а мотивы остальных? Чистый альтруизм и самопожертвование? Вряд ли.

Паломники во время путешествия рассказывают свои истории, которые и являются ответами на вопрос: зачем они идут на верную смерть. Каждая исповедь – на разрыв сердца, но все они – совершенно разные, даже по стилю. Неспешный и наивный рассказ священника со взрывным финалом, лихорадочный вихрь повествования воина (смесь сумасшедшего секса и безумных сражений), горестная исповедь безутешного отца – и дальше, дальше…  Все эти истории несут на себе огненный отблеск взгляда чудовища Шрайка – и над всеми, как солнце, восходит образ поэта Джона Китса.
Роман обрывается в ту самую минуту, когда герои подходят к цели путешествия. Не успев дочитать первую, хватаюсь за вторую книгу «Песен Гипериона»…
Прочитать «Гиперион» online можно ЗДЕСЬ.

среда, 29 июля 2015 г.

Алексей Иванов. Летоисчисление от Иоанна

В некоторых изданиях на обложке есть подзаголовок: по фильму Павла Лунгина  «Царь». Конечно, не «по фильму» – сначала Алексей Иванов написал сценарий, режиссер Павел Лунгин его переработал и снял фильм, а писатель, как это бывает, решил дать еще одну жизнь своему творению и превратил его в роман. Я начала с книжки, потом посмотрела кино. Дело этим не ограничилось: долго изучала исторические сведения о персонажах романа, их родословные (интересно: потомки палачей и садистов, описанных в книге, судя по всему, «ответили» за грехи своих отцов – судьбы их ужасны).
В книге Алексея Иванова царь Иоанн – запутавшийся человек: некогда справедливый государь внутренне переродился, теперь он – юродивый с манией величия. Друг детства Федор Колычев (митрополит Филипп) его не узнаёт.
Филипп встал рядом с Иоанном на колени и, успокаивая, погладил царя по плечу.
- Покайся, Ваня. И тебе легче, и Господу, - тихо попросил Филипп.
Иоанн дернул плечом, сбрасывая руку митрополита. Федька дурак, он ничего не понял.
Кто должен каяться? Он царь. Он должен спасти свой народ. Не просто так спасти – на Страшном суде спасти. Для этого надо, чтобы народ в него верил. А в кого верят? В Христа. Где Христос перед Страшным судом? На земле. Кто, значит, он, Иоанн? Исус.
Народ должен верить в него, потому что он – Исус. Это в нём перед Концом Света воплотился Господь. Кто не поверит, те умрут.
Фрагмент картины В. Васнецова
«Царь Иван Васильевич Грозный»
В оставшейся части книги это и происходит: герои погибают один за другим, их казни изощренно разнообразны, зверства и издевательства палачей-опричников становятся всё более страшными...
Столкновение царя Иоанна, который претендует на духовное лидерство нации, и митрополита Филиппа – заканчивается предсказуемо.
Федька должен замолчать! Не потому, что сеет смуту. Не потому, что обличает. Плевал на это Иоанн. Федька должен замолчать, потому что он не способен увидеть в Иоанне отваги разрушать старые миры и дара созидать новые. Он оскорбляет Иоанна-творца, Иоанна-Исуса.
Митрополит низложен, избит, осуждён. Его племянник Иван Колычев на плахе под пытками отказывается признать вину дяди и платит за это головой.
Филипп наклонился и поднял голову Колычева. Федька Басманов от растерянности даже выронил веревку.
Толпа смотрела на владыку.
Филипп держал голову Колычева в ладонях – лицом к своему лицу. Кровь из головы капала на помост. Глаза еще бегали за опущенными веками, а губы прыгали, будто что-то договаривали.
- Твои уста не солгали, и мои не солгут, - потрясенно поклялся Филипп и поцеловал голову Колычева в дрожащие, тёплые губы.
Алексей Басманов вновь вопросительно посмотрел на Иоанна, показал окровавленный топор и кивнул на Филиппа.
Но Иоанн уже поднимался с кресла – устало и разочарованно. Он только бессильно махнул рукой и, сгорбившись, пошёл с паперти, не оборачиваясь.
Царь Иоанн (П. Мамонов) в фильме П. Лунгина «Царь»
Это далеко не самая страшная сцена романа, в котором Иоанн Грозный казни и пытки воспринимает как шоу, даже устраивает из них потеху для народа. И при этом видна другая сторона его личности: он высокообразованный  и крайне религиозный человек (врезалась в память сцена из фильма: царь вместе с опричниками поют молитвы в храме – это сильно!). Вот уж верно говорил Митя Карамазов у Достоевского: «…высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом Содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом Содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны и горит от него сердце его, и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил».
Во время чтения библиотечной книги заметила между страничек шелуху от семечек. Эти ужасы кто-то читал, лузгая семечки! Без комментариев.
Филипп (О. Янковский) в фильме П. Лунгина «Царь»
Посмотрела фильм Павла Лунгина, который впервые был показан в мае 2009 года в Америке и только в ноябре  – в России. Что в нём поняли американцы, хрустя попкорном и глядя на бесчинства русских варваров? Что увидели русские, кроме банального повторения истории?
«Народ безмолвствует» (А. Пушкин).
Фильм отличается несколько иной трактовкой образа Филиппа (его играет Олег Янковский), а Иван Грозный (Петр Мамонов) – именно такой, каким я его ожидала увидеть.

Каждому – своё: монахам, пожелавшим принять смерть вместе с Филиппом – последняя свобода спасённой души; царю с присными – последняя пустота вымершей Москвы.