Наринэ Абгарян. Манюня

В последний раз так хохотала, когда читала «Географ глобус пропил». Навзрыд, размазывая слёзы по истомленному лицу.

Писательница рассказывает о своём детстве в маленьком городке среди гор Армении, о подруге Манюне и всём их окружении. Одна из главных героинь книги – бабушка Манюни, девочки называют её просто Ба.

Самые смешные истории:

1. Как Ба в гигиенических целях обрила Наринэ и Манюню наголо и покрыла их головы маской для роста волос, существенную часть в которой составляла синька. В этот самый момент пришел с работы папа Манюни.

«Дядя Миша увидел нас и замедлил шаг. По причине близорукости он сначала прищурился, потом, не поверив своим глазам, оттянул пальцем уголок века сначала одного, потом обоих глаз. Мы подошли поближе. Зрелище, открывшееся Дядимишиному взору, судя по всему, было настолько неожиданным, что он какое-то время в остолбенении изучал нас. Мы, видя выражение его лица, снова тоненько заскулили.

– Здрассьти, дядьмиш, – сквозь слезы прошептала я.

– Мать вашу за ногу, – к дяде Мише наконец вернулся дар речи, – дети, кто это так с вами?»

Девочки объяснили ему, что теперь, по словам Ба, волосы у них будут густые и курчавые, как у Дженис Джоплин, наркоманки и дебоширки. Дальнейшие приключения показывают, что кое-что от Джоплин им точно передалось.

2. Как мама Наринэ неудачно подстригла папу.

«А на следующий день папа пошел на похороны. И превратил это траурное мероприятие в несусветное представление. Потому что людям очень сложно было сохранять серьезное выражение на лицах при одном взгляде на отцовскую прическу. Они, прикрыв лица платками, пробивались к нему и сочувствующе спрашивали: «Кто это тебя так?»

– Жена, – говорил отец.

– Она еще жива? – тщетно пытались выдать хохот за рыдания люди.

– Жива, – понуро отвечал отец.

– Непорядок, – утирали выступившие слезы сострадающие».

3. Как бабуля Наринэ и её папа не могли забыть об одной ИСТОРИИ.

«…как-то бабуля приехала на несколько дней погостить у дочери и зятя. Ее приняли с распростертыми объятиями, но так как других свободных комнат в доме не было, то бабуле постелили в спальне моих родителей. Мама с папой уступили ей свою кровать, а сами легли на диван. Вот. А папе ночью приспичило попить водички. Он прошлепал в кухню, вернулся, забрался спросонья в кровать, под одеяло к своей жене и привычно сгреб ее в объятия.

– Ой! Ай! – заверещала моя бабуля пожарной сиреной. – Юра! Это не я! Это не Надя! Это не туда!

Папа пережил такое чудовищное потрясение, что какое-то время после этого чуть ли не светил маме в лицо фонариком, перед тем как ночью забраться к ней под одеяло».

4. Как сантехник вытаскивал поварешку, намертво застрявшую в унитазе.

«Когда дядя Володя вытащил, наконец, поварешку и засобирался домой, Ба взяла его за локоть:

– Владимир Оганесович, – проникновенно зашептала она, – я надеюсь, вся эта история останется между нами?

– Обижаешь, Роза Иосифовна, – громко сглотнул дядя Володя.

– Иди, – смилостивилась Ба.

И сантехник ушел в темноту, унося с собой сумбур своих мыслей.

«Интересно, что они хранят в холодильнике, если в туалет ходят с половником», –

лихорадочно соображал он».

Самые страшные истории:

1. Как Манюня, Наринэ и её сестра Карина стреляли по ненавистному физруку из настоящего ружья. Эта история объясняет, какие странные и опасные фантазии могут бродить в головах детей, и как далеки они от реальности.

2. Как Манюня влюбилась. Еще один пример безудержных фантазий маленькой девочки: её любовь обладала такой разрушительной силой, что могла снести с лица земли полгорода.

3. Как Ба сказала цыганке «господибожетымой».

«Ба обращалась к Богу в случаях крайнего, неконтролируемого, темного в своей силе бешенства. Только два раза в жизни мы с Манькой удостоились от Ба этого «господибожетымой», и наказание, которое последовало за ним, по своему разрушительному эффекту могло сравниться только с последствиями засухи в маленькой африканской стране».

Вот и навязчивой цыганке мало не показалось.

Вообще Ба, которая является домашним богом для маленьких подруг и грозой для большинства жителей городка, ведет себя крайне непедагогично и не стесняется в выражениях. Не удивлюсь, если на этой книге будет красоваться знак «16+».

В самом её начале, во вступлении, говорится:

«Манюня» – это повествование о советском отдаленном от всяких столиц городке и его жителях. О том, как, невзирая на чудовищный дефицит и всевозможные ограничения, люди умудрялись жить и радоваться жизни.

«Манюня» – это книга для взрослых детей. Для тех, кто и в тринадцать, и в шестьдесят верит в хорошее и смотрит в будущее с улыбкой.

«Манюня» – мое признание в бесконечной любви родным, близким и городу, где мне посчастливилось родиться и вырасти».

Обдумав всё перечисленное, скажу: да, «весёленькое» советское житьё припомнилось очень живо; признание автора в любви малой Родине живописно и трогательно (книга и смешная, и лиричная одновременно); и еще раз да – «Манюня» может разбудить ребенка в человеке, который считал себя безнадежно взрослым.

А заканчивается книга чуточку грустно:

Я навсегда запомнила тот июнь, и густое ночное небо над Адлером, и шумные его улочки, и дни, когда мы все были вместе и ни одному нормальному человеку не было дела до того, грузин ты, русский, еврей, украинец или армянин, и казалось, что так будет всегда и этой дружбе нет конца и края…

Я ни к чему не призываю.

Я прошу вас остановиться на минуту и вспомнить, как это прекрасно – просто дружить.

Вот так должно быть сейчас. И завтра. И послезавтра. Всегда.

Спасибо.

И вот тут уже перед глазами плывет ностальгическая дымка.

Вернётся ли такое время?