Отпускное чтение продолжается. Книга Жванецкого рекламируется, как веселая и легкая, но аннотация, мягко
говоря, не правдива (работая в библиотеке, я стала ненавидеть аннотации книг –
бесстыдного вранья в них больше, чем в рекламе еды).
Книга местами уморительно смешная, но как только кончаются эти
«места», на страницы прорывается тоска земного существования. Тоска, которая стесняется самой себя и стыдливо прикрывается иронической улыбкой автора.
Общее впечатление от многих рассказов Жванецкого – в точности, как
от произведений Гоголя: невероятно смешно, но в финале «тяжело и грустно становится
сердцу, и нечем помочь ему». Оба они – писатели
с особенным южным юмором, а в глубине…
Давайте сначала о смешном. Два примера – Жванецкий описывает
реальные случаи теперь уже далеких дней.
Как Алла Пугачева во время попытки переворота в августе 1991-го булгачила
народ на пляжах Одессы:
 |
| Алла Пугачева, Одесса, 19 августа 1991 года |
– Чрезвычайное положение, всё запрещено, – вскричала она, –
поэтому мы все сейчас пойдём на другой пляж. Сколько нас здесь?
– Человек пятьсот.
– Мало. Ещё давай. Митинги запрещены, но у нас не митинг, а
демонстрация. Что будем делать, если нас арестуют?
– Перебьём всех, – радостно ответила толпа.
– Тогда пошли на другой пляж. Там ещё людей соберём.
Все пятьсот с фотографами и детьми пошли на соседний пляж, там
присоединилось ещё пятьсот.
– А теперь все в воду, – закричала певица, – как на крещении.
– Сейчас я разденусь, – крикнул один.
– Не раздеваться! Кто в чём. Чрезвычайное положение.
И все вошли в воду. Пятьсот и еще пятьсот и запели: «Вихри
враждебные веют над нами»…
Это было в Одессе 23 года тому назад…
 |
| Михаил Жванецкий в молодости |
Или вот еще: «Про Мишу».
В Одессе до эмиграции жил такой Миша Беленький. Музыкант. Очень
любил шутить в брежневские времена. Например, надел тёмные очки, плащ, шляпу и
пошёл давать телеграмму: «Тётя умерла. Аптека закрыта. Посылки больше не
посылай». Девочка отказалась принимать. На крыльце уже ждали.
Провёл четыре дня в КГБ.
Миша Беленький играл в судовом оркестре. Когда вернулись с Кубы,
во время досмотра влез в шкаф. Советский пограничник нашёл его в шкафу со всеми
правильными документами.
Опять четыре дня сидел в КГБ.
Остановило ГАИ, велели открыть багажник. Он отказался. Они
приказали. Он крикнул: «Ложись!» Все легли. А там ничего не было.
Четыре дня провёл в больнице.
Сейчас в Америке.
Интересно, как он там шутит?
 |
| В. Ильченко, Р. Карцев, М. Жванецкий |
Некоторые реалии советского быта, как выясняется, давно и прочно
канули в моей памяти. Давно это было. Не помню.
А Жванецкий волшебством своего таланта оживил в воображении эти
краски, звуки, образы: плоть и дух того времени. Его молодой смех, его
неповторимость.
Многое в книге знакомо по выступлениям Ильченко, Карцева и
самого автора. При чтении вижу их лица, слышу их интонации. Все эти голоса –
как звуковой фон праздника жизни. Праздника, который неизбежно заканчивается,
но не сразу, а постепенно, естественно, незаметно.
Книга переполнена неповторимым «жванецким» юмором. Но почему-то
она мне напомнила очень страшное произведение
Светланы Алексиевич «Время секонд хэнд»
– может быть, потому, что и там, и здесь исследованы люди «совка». Различие:
если в исследовании Алексиевич люди предстают в определенным смысле рабами
политики, то в книге Жванецкого они – рабы земной жизни, стремительно
стареющего тела, невыносимой памяти.
Какая Одесса автору дороже всего?
…та, которую увозят в душе, покидая.
Она – память.
Она – музыка.
Она – воображение.
Эта Одесса струится из глаз.
Эта Одесса звучит в интонациях.
Это компания, сплотилась в городе и рассыпалась на выходе из
него… И море… И пляжи. И рассветы. И Пересыпь. И трамваи. И все, кто умер и кто
жив, – вместе.
Здравствуй, здравствуй.
Не пропадай.
Не пропадай.
Не пропадай…
Михаилу Жванецкому исполнилось 80. Это справедливо: мудрый
человек живет долго. Дай Бог ему здоровья! Я никогда не видела его родную
Одессу и, скорее всего, не увижу. Для меня она – в звуках и образах книги
«Южное лето».
Кстати, в море остаются следы от катера, от парохода. Как в
душах, как в умах. Как всюду, где нам кажется, что они исчезли…
Елена, как всегда спасибо за восхитительный отзыв. А еще вы точно подметили, что в книге слышите интонации людей, их голоса. Я еще не читала эту книгу, но в других мне тоже иногда слышен голос автора, даже если я не разу его не слышала. Но по тексту иногда мне кажется, что можно услышать тембр голоса автора.
ОтветитьУдалитьДа, это точно, сам авторский стиль часто рождает в воображении голос автора. Но в данном случае голоса были знакомые (по телепрограммам), с их неповторимыми одесскими интонациями. Тут не только голоса, но и лица всплывали в памяти, и я смеялась так, как будто они передо мной. И любовалась ими. И грустила с ними.
Удалить