Дина Рубина. Больно только когда смеюсь

Это книга «по мотивам» интервью Дины Рубиной. Найдя в компьютере тексты своих интервью разных лет, она вдруг поняла:

«Это – тоже книга. Надо только переворошить застывшую в вопросах-ответах жизнь, встряхнуть как следует, сдуть пыль, кое-где отпарить, кое-где подштопать, отгладить уголки…   –  будет как новенькая!»

Интервью с известными людьми всегда интересны – при условии, что эти люди относятся к себе трезво. С Диной Рубиной – как раз тот самый случай: она трезва до мурашек, иронична – почти до цинизма, где-то на грани.

Интервью в книге распределены по темам («Балшой савецкий лит-ратура» - о детстве и юности в Ташкенте; «Джентльмен в поисках сюжета» - о литературной работе; «И будете, как во сне…» - о переезде в Израиль, и др.), их сопровождают комментарии Дины Рубиной и множество «картинок»: её жизненных наблюдений, окрашенных свирепым и беспощадным юмором.

Вот история, как юная Рубина была литературным негром узбекского «писателя-классика». «Переводя» его роман, девушка с помощью приятеля-филолога установила, что часть текста узбекский «классик» бессовестно содрал с незаконченного прозаического отрывка Лермонтова.

Он тяжело вздохнул и проговорил:

- Ну что ж… так нам и надо. Будешь переводить.

- Я! Пе-ре-во-дить?! Да ты что несешь? Я устрою ему гигантский литературный скандал, его вышвырнут из Союза писателей!

Мой приятель сказал жалеючи:

- Дура, вышвырнут – причем, отовсюду, - тебя. Тебя, понимаешь? Из квартиры, из поликлиники, из химчистки, из общества «Красного креста» и защиты животных… Из жизни!.. Убогая, ты не представляешь – с кем имеешь дело…

- Как же мне быть? – упавшим голосом спросила я.

- Переводить.

- Кого?! Лермонтова?!

- Его, родимого.

- Ты с ума сошел… С какого на какой?

- С русского – на советский! – жестко проговорил мой умный приятель и повесил трубку.

Иерусалим, Елеонская гора и Гефсиманский сад
(это Дина Рубина ежедневно видит из окна своего дома)

А это – просто уличная картинка (вездесущие эмигранты-одесситы в Израиле).

Вот выхожу я на улицу Яффо и вижу двух пожилых дам, узревших друг друга по разные стороны улицы. Не дожидаясь, когда загорится зеленый свет, они принимаются громко беседовать через поток машин:

- Как вам нравится тот Арнольд?

- Что, он опять в новом костюме?

- Какой костюм?! – в пятницу похоронили!

- Так чего ж вы спрашиваете, или он мне нравится?!

- Нет, но как вы оцениваете поступок?

И такими картинками («сценками», как мы говорили в детстве) переполнена вся книга. Очень интересна коллекция детских высказываний, которую годами собирала писательница – это «отдельная песня». И рассказ Рубиной о семье, о детях – безумно интересен (ни капли сентиментальности, но душу греет).

Писательница с мужем, Борисом Карафеловым

Дина Рубина с дочерью Евой

Казалось бы, в интервью человек волей-неволей выставляет себя напоказ или выворачивает наизнанку. Чтобы вы поняли, насколько Дина Рубина далека от этого – еще один фрагмент её беседы с журналистом.

Иерусалимская олива, которой более 2 тысяч лет

Часто во время выступления такие записки приходят, что, хотя бы на минутку, становится ясно: нет, вся я не умру.

- А какую-нибудь особо трогательную помните?

- Да вот однажды в Москве, в Доме литераторов мне передали записку: «Дина Ильинична! Если б вы знали, как вас любят в Московском зоопарке!»

Разве это не счастье?

Читая эту книгу, улыбаться вы будете часто. Задумываться – еще чаще. Дина Рубина – человек неоднозначный, резкий, будоражащий. Если вы хотите понять, как рождается чудо (а многие её книги иначе и не назовешь) – стоит познакомиться с ней поближе.

P.S. Предупреждение: книга 18+, в ней есть ненормативная лексика.

Дина Рубина. Больно только когда смеюсь

Это книга «по мотивам» интервью Дины Рубиной. Найдя в компьютере тексты своих интервью разных лет, она вдруг поняла:

«Это – тоже книга. Надо только переворошить застывшую в вопросах-ответах жизнь, встряхнуть как следует, сдуть пыль, кое-где отпарить, кое-где подштопать, отгладить уголки…   –  будет как новенькая!»

Интервью с известными людьми всегда интересны – при условии, что эти люди относятся к себе трезво. С Диной Рубиной – как раз тот самый случай: она трезва до мурашек, иронична – почти до цинизма, где-то на грани.

Интервью в книге распределены по темам («Балшой савецкий лит-ратура» - о детстве и юности в Ташкенте; «Джентльмен в поисках сюжета» - о литературной работе; «И будете, как во сне…» - о переезде в Израиль, и др.), их сопровождают комментарии Дины Рубиной и множество «картинок»: её жизненных наблюдений, окрашенных свирепым и беспощадным юмором.

Вот история, как юная Рубина была литературным негром узбекского «писателя-классика». «Переводя» его роман, девушка с помощью приятеля-филолога установила, что часть текста узбекский «классик» бессовестно содрал с незаконченного прозаического отрывка Лермонтова.

Он тяжело вздохнул и проговорил:

- Ну что ж… так нам и надо. Будешь переводить.

- Я! Пе-ре-во-дить?! Да ты что несешь? Я устрою ему гигантский литературный скандал, его вышвырнут из Союза писателей!

Мой приятель сказал жалеючи:

- Дура, вышвырнут – причем, отовсюду, - тебя. Тебя, понимаешь? Из квартиры, из поликлиники, из химчистки, из общества «Красного креста» и защиты животных… Из жизни!.. Убогая, ты не представляешь – с кем имеешь дело…

- Как же мне быть? – упавшим голосом спросила я.

- Переводить.

- Кого?! Лермонтова?!

- Его, родимого.

- Ты с ума сошел… С какого на какой?

- С русского – на советский! – жестко проговорил мой умный приятель и повесил трубку.

Иерусалим, Елеонская гора и Гефсиманский сад
(это Дина Рубина ежедневно видит из окна своего дома)

А это – просто уличная картинка (вездесущие эмигранты-одесситы в Израиле).

Вот выхожу я на улицу Яффо и вижу двух пожилых дам, узревших друг друга по разные стороны улицы. Не дожидаясь, когда загорится зеленый свет, они принимаются громко беседовать через поток машин:

- Как вам нравится тот Арнольд?

- Что, он опять в новом костюме?

- Какой костюм?! – в пятницу похоронили!

- Так чего ж вы спрашиваете, или он мне нравится?!

- Нет, но как вы оцениваете поступок?

И такими картинками («сценками», как мы говорили в детстве) переполнена вся книга. Очень интересна коллекция детских высказываний, которую годами собирала писательница – это «отдельная песня». И рассказ Рубиной о семье, о детях – безумно интересен (ни капли сентиментальности, но душу греет).

Писательница с мужем, Борисом Карафеловым

Дина Рубина с дочерью Евой

Казалось бы, в интервью человек волей-неволей выставляет себя напоказ или выворачивает наизнанку. Чтобы вы поняли, насколько Дина Рубина далека от этого – еще один фрагмент её беседы с журналистом.

Иерусалимская олива, которой более 2 тысяч лет

Часто во время выступления такие записки приходят, что, хотя бы на минутку, становится ясно: нет, вся я не умру.

- А какую-нибудь особо трогательную помните?

- Да вот однажды в Москве, в Доме литераторов мне передали записку: «Дина Ильинична! Если б вы знали, как вас любят в Московском зоопарке!»

Разве это не счастье?

Читая эту книгу, улыбаться вы будете часто. Задумываться – еще чаще. Дина Рубина – человек неоднозначный, резкий, будоражащий. Если вы хотите понять, как рождается чудо (а многие её книги иначе и не назовешь) – стоит познакомиться с ней поближе.

P.S. Предупреждение: книга 18+, в ней есть ненормативная лексика.

Алексей Слаповский. Вспять

Кто из нас, наделав ошибок, не мечтал вернуться в прошлое, чтобы всё исправить? Кто не вздыхал об ушедших годах детства и юности: вот бы вернуть то безоблачное, счастливое время!

Мечты сбываются. В какой-то момент (потом его назовут Поворотом) на всей Земле время поворачивает вспять: каждое утро люди  просыпаются «вчера» (после субботы – в пятницу, потом в четверг, среду...). Возвращаются бывшие возлюбленные, воскресают умершие, можно заново прожить каждый прошедший день. Но желанное для многих оборачивается кошмаром.

- Вон Эльвира Даниловна, страдалица, - указал Владя на плачущую женщину, - носочки внучкам вяжет, позавчера целый носок был, а сегодня с утра – только краешек. А завтра клубок пряжи будет. А послезавтра и он исчезнет, а Эльвира Даниловна пойдет в магазин заново пряжу покупать. И она ведь понимает это, а перестать не может, потому что иначе жизнь для неё окончательно обессмыслится.

Сальвадор Дали. Постоянство памяти

В выигрыше остаются живущие одним днем. И отморозки, которые повсеместно начинают убивать и грабить. Всё можно! Потому что убитые сейчас – на другой день (вчерашний) всё еще живы, разграбленные магазины – целы.

Интрига – мощная: неожиданные последствия от поворота времени разворачиваются на протяжении всего повествования, и нет им конца!

Книга читается необычайно легко, события изумляют – но не сам поворот времени, а то, как обычные люди ведут себя в новых обстоятельствах.

Поскольку память о будущем (уже случившемся) у людей осталась, у них появляется возможность прожить еще одну – обратную – жизнь. И – да, зная будущие события, кому-то удаётся заранее «соломку подстелить», чтобы удачней «упасть». А кто-то пускается во все тяжкие.

Игорь Лысенко. Маленький кораблик

Ожидающие Обратного Поворота предостерегают:

«Время движется назад, а человек вперед». Память человека сохраняется, сохраняются в его душе все злые и добрые дела, которые он совершил, поэтому, если распустить себя, можно дойти до полной моральной деградации.

Конечно, основная масса народу этих моралистов не слушает. Но пытливые умы всё же пытаются понять смысл происходящего. Один из героев читает К. Льюиса:

«Если вы задумаетесь над современным состоянием мира, вам станет совершенно ясно, что человечество совершает великую ошибку. Мы все – на неверном пути. А если это так, то всем нам необходимо вернуться назад. Возвращение назад – это скорейший путь вперед».

Вот так все события, о которых повествует книга, получают Большой Философский Смысл. И прозрачный политический подтекст. Потому что Обратный Поворот происходит в тот самый день, когда… Молчу, молчу.

Читайте – получите море удовольствия и поводов для размышлений!

Алексей Слаповский. Вспять

Кто из нас, наделав ошибок, не мечтал вернуться в прошлое, чтобы всё исправить? Кто не вздыхал об ушедших годах детства и юности: вот бы вернуть то безоблачное, счастливое время!

Мечты сбываются. В какой-то момент (потом его назовут Поворотом) на всей Земле время поворачивает вспять: каждое утро люди  просыпаются «вчера» (после субботы – в пятницу, потом в четверг, среду...). Возвращаются бывшие возлюбленные, воскресают умершие, можно заново прожить каждый прошедший день. Но желанное для многих оборачивается кошмаром.

- Вон Эльвира Даниловна, страдалица, - указал Владя на плачущую женщину, - носочки внучкам вяжет, позавчера целый носок был, а сегодня с утра – только краешек. А завтра клубок пряжи будет. А послезавтра и он исчезнет, а Эльвира Даниловна пойдет в магазин заново пряжу покупать. И она ведь понимает это, а перестать не может, потому что иначе жизнь для неё окончательно обессмыслится.

Сальвадор Дали. Постоянство памяти

В выигрыше остаются живущие одним днем. И отморозки, которые повсеместно начинают убивать и грабить. Всё можно! Потому что убитые сейчас – на другой день (вчерашний) всё еще живы, разграбленные магазины – целы.

Интрига – мощная: неожиданные последствия от поворота времени разворачиваются на протяжении всего повествования, и нет им конца!

Книга читается необычайно легко, события изумляют – но не сам поворот времени, а то, как обычные люди ведут себя в новых обстоятельствах.

Поскольку память о будущем (уже случившемся) у людей осталась, у них появляется возможность прожить еще одну – обратную – жизнь. И – да, зная будущие события, кому-то удаётся заранее «соломку подстелить», чтобы удачней «упасть». А кто-то пускается во все тяжкие.

Игорь Лысенко. Маленький кораблик

Ожидающие Обратного Поворота предостерегают:

«Время движется назад, а человек вперед». Память человека сохраняется, сохраняются в его душе все злые и добрые дела, которые он совершил, поэтому, если распустить себя, можно дойти до полной моральной деградации.

Конечно, основная масса народу этих моралистов не слушает. Но пытливые умы всё же пытаются понять смысл происходящего. Один из героев читает К. Льюиса:

«Если вы задумаетесь над современным состоянием мира, вам станет совершенно ясно, что человечество совершает великую ошибку. Мы все – на неверном пути. А если это так, то всем нам необходимо вернуться назад. Возвращение назад – это скорейший путь вперед».

Вот так все события, о которых повествует книга, получают Большой Философский Смысл. И прозрачный политический подтекст. Потому что Обратный Поворот происходит в тот самый день, когда… Молчу, молчу.

Читайте – получите море удовольствия и поводов для размышлений!

Виктория Токарева. Короткие гудки

Обожаю лаконичность Виктории Токаревой. Рассказы у неё короткие, ничего лишнего.

Вот женщина после смерти мужа, который «пил, дрался и изменял» влюбилась в человека, который всего лишь только пил (гастарбайтер с Украины, работавший на стройке «вместо бетономешалки»):

У Лили замирало сердце от красоты и нежности. Его ласки падали на засохшую душу, как благодатный дождь. Она даже прощала хохлу его пьянство. Оно как‑то не мешало. Счастья от хохла было больше, чем неудобств.

– Женись на мне, – предлагала Лиля.

Хохол отмалчивался. Смотрел в одну точку.

Дело в том, что хохол был женат и у него имелся сын Тарас. Жену можно было бы заменить на Лилю, но Тарас был незаменим. Мальчику шестнадцать лет. Впереди – высшее образование, чтобы в дальнейшем он не работал бетономешалкой. Обучение стало платным. Хохол работал на образование сына. И эта высокая цель оправдывала всю его нетрезвую рабскую жизнь.

Скупыми мазками (как «наивный художник») Токарева рисует картину, которая вдруг приобретает объем и глубину.

Другой рассказ, другая ситуация.

Зюма бросила свою жизнь под ноги братику Семе. При этом она не похожа на жертву:

Зюма сидела с непроницаемым лицом, похожая на африканскую львицу.

Немолодая, однако не утратившая женственности и шарма, она царственно оглядывала собрание и была себе на уме.

Зюма – богачка, она может купить и продать весь писательский дачный поселок вместе с обитателями. Её очень жалко, потому что она всё меряет деньгами – и теряет главное в своей жизни. И вот Зюмы уже нет, деньги уплыли к чужим людям, а её любовь к брату по-прежнему витает в пространстве живых. Единственная вечная ценность.

Еще история о том, как удушающим, смертельным образом переплелись несколько любовей.

Павел – алкоголик. Вот он стоит на сцене, красавец испанского типа, голос нечеловеческой красоты, хочется плакать от восторга. И плачут. Дуры. Павел распускает хвост как павлин, наслаждается властью таланта. Однако все кончится запоем. Поставит возле себя ящик водки и будет пить три дня.

Мама ведет его по жизни твердой рукой: выбирает жену (запасную маму).

Павел сначала бунтовал. Ему хотелось не запасную маму – зрелую и тяжелую, а именно звезду или в крайнем случае тихую интеллигентную девочку в очках, со скрипкой у щеки. Ему хотелось восхищаться и заботиться, но получалось, что все заботились о нем, и в нем постепенно отмирал мужчина и укреплялся сын – сыновнее, потребительское начало.

Тихая девочка рядом с Павлом была – аккомпаниаторша Ирина, 10 лет они нерушимо любили друг друга, но сразу же после смерти матери Павел женился на другой. Почему? Это Ирина поняла лишь на склоне лет.

И еще два рассказа – две судьбы, в которых истинные и ложные ценности являют собой причудливую смесь…

Что же объединяет все эти рассказы и прекрасную повесть «Ангел-хранитель», кроме лаконичности и точности описаний?

Они про «любовь всей жизни», в кавычках и без кавычек.

Они все пронизаны фатализмом, как верно заметила в своём отзыве Мария Сонина.

Они убеждают: мир хоть и сложен, но объясним – в каждом из произведений Токаревой есть момент истины, прозрения, объяснения происходящего.

Токарева похожа на хозяйку, которая наводит порядок в доме, всё расставляет по своим местам: красиво, прочно, разумно. Вот так же писательница наводит порядок в умах и душах своих читательниц. Закрываешь книгу со вздохом светлой печали и ощущением конечной гармонии.

Рисунки Анны Силивончик

Виктория Токарева. Короткие гудки

Обожаю лаконичность Виктории Токаревой. Рассказы у неё короткие, ничего лишнего.

Вот женщина после смерти мужа, который «пил, дрался и изменял» влюбилась в человека, который всего лишь только пил (гастарбайтер с Украины, работавший на стройке «вместо бетономешалки»):

У Лили замирало сердце от красоты и нежности. Его ласки падали на засохшую душу, как благодатный дождь. Она даже прощала хохлу его пьянство. Оно как‑то не мешало. Счастья от хохла было больше, чем неудобств.

– Женись на мне, – предлагала Лиля.

Хохол отмалчивался. Смотрел в одну точку.

Дело в том, что хохол был женат и у него имелся сын Тарас. Жену можно было бы заменить на Лилю, но Тарас был незаменим. Мальчику шестнадцать лет. Впереди – высшее образование, чтобы в дальнейшем он не работал бетономешалкой. Обучение стало платным. Хохол работал на образование сына. И эта высокая цель оправдывала всю его нетрезвую рабскую жизнь.

Скупыми мазками (как «наивный художник») Токарева рисует картину, которая вдруг приобретает объем и глубину.

Другой рассказ, другая ситуация.

Зюма бросила свою жизнь под ноги братику Семе. При этом она не похожа на жертву:

Зюма сидела с непроницаемым лицом, похожая на африканскую львицу.

Немолодая, однако не утратившая женственности и шарма, она царственно оглядывала собрание и была себе на уме.

Зюма – богачка, она может купить и продать весь писательский дачный поселок вместе с обитателями. Её очень жалко, потому что она всё меряет деньгами – и теряет главное в своей жизни. И вот Зюмы уже нет, деньги уплыли к чужим людям, а её любовь к брату по-прежнему витает в пространстве живых. Единственная вечная ценность.

Еще история о том, как удушающим, смертельным образом переплелись несколько любовей.

Павел – алкоголик. Вот он стоит на сцене, красавец испанского типа, голос нечеловеческой красоты, хочется плакать от восторга. И плачут. Дуры. Павел распускает хвост как павлин, наслаждается властью таланта. Однако все кончится запоем. Поставит возле себя ящик водки и будет пить три дня.

Мама ведет его по жизни твердой рукой: выбирает жену (запасную маму).

Павел сначала бунтовал. Ему хотелось не запасную маму – зрелую и тяжелую, а именно звезду или в крайнем случае тихую интеллигентную девочку в очках, со скрипкой у щеки. Ему хотелось восхищаться и заботиться, но получалось, что все заботились о нем, и в нем постепенно отмирал мужчина и укреплялся сын – сыновнее, потребительское начало.

Тихая девочка рядом с Павлом была – аккомпаниаторша Ирина, 10 лет они нерушимо любили друг друга, но сразу же после смерти матери Павел женился на другой. Почему? Это Ирина поняла лишь на склоне лет.

И еще два рассказа – две судьбы, в которых истинные и ложные ценности являют собой причудливую смесь…

Что же объединяет все эти рассказы и прекрасную повесть «Ангел-хранитель», кроме лаконичности и точности описаний?

Они про «любовь всей жизни», в кавычках и без кавычек.

Они все пронизаны фатализмом, как верно заметила в своём отзыве Мария Сонина.

Они убеждают: мир хоть и сложен, но объясним – в каждом из произведений Токаревой есть момент истины, прозрения, объяснения происходящего.

Токарева похожа на хозяйку, которая наводит порядок в доме, всё расставляет по своим местам: красиво, прочно, разумно. Вот так же писательница наводит порядок в умах и душах своих читательниц. Закрываешь книгу со вздохом светлой печали и ощущением конечной гармонии.

Рисунки Анны Силивончик

Маша Трауб. Руками не трогать

Действие книги разворачивается на территории музея. Чувство ирреальности не оставляет с начала до конца. Музейные персонажи – почти призраки (с первого взгляда). Коллектив – женский, градус безумия – зашкаливает.

Прочитав повесть, решила снова просмотреть биографию автора. Так:  МГИМО (журналист-международник), колумнист, писатель. К музеям никакого отношения не имела.

Так вот почему стереотип «музейные работники – люди со странностями» в повести доведен до апогея! Это из серии «библиотекари – серые мышки»,  «артисты – богема» и др. Кстати, обложка книги тоже отдала дань стереотипам.

Возможно,  писательница не нашла лучшего места для изображения полупризрачной жизни людей, чем музей?

Сотрудницы музея – дамы чрезвычайно одухотворенные, до полного выпадения из реальности. Всех превзошла молоденькая и хорошенькая Еленочка Анатольевна, которую бросил скрипач Гера, потому что она «ненормальная», «полоумная», «больная» и т.п., а ему нужна сильная женщина.

Портрет работы Константина Маковского

Эта способность – часто уходить в себя – совсем ей не мешала. Напротив, придавала ее лицу особенную одухотворенность, нездешность, аморфность и «легкий налет идиотизма», как говорила Берта Абрамовна, правда, незлобиво. В это выражение лица, эти затуманенные глаза, чуть приоткрытый рот и легкую сутулость когда-то влюбился первый, и единственный, мужчина в жизни Елены Анатольевны – Гера.

Интересно: и Гера, и другой (настоящий!) герой сей повести влюбляются в Елену, когда она в сарафане и кокошнике играет на гуслях. Ряженая – этот образ почему-то врезается в мозг. И где-то рядом, в потустороннем мире, чуть слышно звучат слова: «Ряженый-суженый, иди ко мне ужинать»…

Аналогия очень простая: музей – сонное царство, Елена – спящая царевна, и должен прийти прекрасный принц, чтобы её разбудить. Гера со всей своей музыкой – это дело не потянул, наоборот – «заколдовал» её еще больше.

Картина Виктора Васнецова "Спящая царевна"

И является –  кто бы вы думали? Да, он – герой всех сериалов по всем каналам, брутальный полицейский Михаил Иванович. И наводит порядок в сонном царстве до тех пор, пока оно не рушится ко всем чертям. А спящей царевне помог проснуться не поцелуй, а «шоковая терапия», как и подобает в наше время. В общем, большой полицейский шухер дал свои плоды.

Как выясняется в процессе повествования, все женские персонажи – нормальные тётки из плоти и крови. Их жизнеописания сплетаются в обычный чувственный женский роман, и тут царапает какой-то диссонанс с общей атмосферой интеллектуального безумия. В конце тётки все пристроены, безумие на нуле.

Мораль сей басни? Вариантов много.

«Проклятой интеллигенции пока не дашь по башке – она и не очувствуется». Мораль явно надуманная, но так и просится на язык.

«Мы разрушим до основанья, а затем»… А что затем-то? В финале – восстановление музея, затянувшееся на долгие годы…

«Будь проще, и люди к тебе потянутся»? Вопрос в том – какие люди.

«Дурью не майтесь». Рады бы не маяться – когда всё ясно, но вот конец повести:

О том, почему музейное здание вдруг в одночасье рухнуло, мог рассказать разве что эмчээсовец Голованов. Именно ему Михаил Иванович отдал на хранение те самые старинные часы-барометр, по которым Борис замерял радиоактивный фон. Голованов повесил часы в собственном кабинете и каждое утро внимательно смотрел на стрелку. Ему же досталась и тетрадь-дневник с записями Бориса, которую Голованов продолжал вести…

В общем, предощущение некоего иррационального ужаса остаётся. Рано успокоились.

Читается легко («скоро сказка сказывается») – и каждый читатель получит что-то своё («сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок»).

Маша Трауб. Руками не трогать

Действие книги разворачивается на территории музея. Чувство ирреальности не оставляет с начала до конца. Музейные персонажи – почти призраки (с первого взгляда). Коллектив – женский, градус безумия – зашкаливает.

Прочитав повесть, решила снова просмотреть биографию автора. Так:  МГИМО (журналист-международник), колумнист, писатель. К музеям никакого отношения не имела.

Так вот почему стереотип «музейные работники – люди со странностями» в повести доведен до апогея! Это из серии «библиотекари – серые мышки»,  «артисты – богема» и др. Кстати, обложка книги тоже отдала дань стереотипам.

Возможно,  писательница не нашла лучшего места для изображения полупризрачной жизни людей, чем музей?

Сотрудницы музея – дамы чрезвычайно одухотворенные, до полного выпадения из реальности. Всех превзошла молоденькая и хорошенькая Еленочка Анатольевна, которую бросил скрипач Гера, потому что она «ненормальная», «полоумная», «больная» и т.п., а ему нужна сильная женщина.

Портрет работы Константина Маковского

Эта способность – часто уходить в себя – совсем ей не мешала. Напротив, придавала ее лицу особенную одухотворенность, нездешность, аморфность и «легкий налет идиотизма», как говорила Берта Абрамовна, правда, незлобиво. В это выражение лица, эти затуманенные глаза, чуть приоткрытый рот и легкую сутулость когда-то влюбился первый, и единственный, мужчина в жизни Елены Анатольевны – Гера.

Интересно: и Гера, и другой (настоящий!) герой сей повести влюбляются в Елену, когда она в сарафане и кокошнике играет на гуслях. Ряженая – этот образ почему-то врезается в мозг. И где-то рядом, в потустороннем мире, чуть слышно звучат слова: «Ряженый-суженый, иди ко мне ужинать»…

Аналогия очень простая: музей – сонное царство, Елена – спящая царевна, и должен прийти прекрасный принц, чтобы её разбудить. Гера со всей своей музыкой – это дело не потянул, наоборот – «заколдовал» её еще больше.

Картина Виктора Васнецова "Спящая царевна"

И является –  кто бы вы думали? Да, он – герой всех сериалов по всем каналам, брутальный полицейский Михаил Иванович. И наводит порядок в сонном царстве до тех пор, пока оно не рушится ко всем чертям. А спящей царевне помог проснуться не поцелуй, а «шоковая терапия», как и подобает в наше время. В общем, большой полицейский шухер дал свои плоды.

Как выясняется в процессе повествования, все женские персонажи – нормальные тётки из плоти и крови. Их жизнеописания сплетаются в обычный чувственный женский роман, и тут царапает какой-то диссонанс с общей атмосферой интеллектуального безумия. В конце тётки все пристроены, безумие на нуле.

Мораль сей басни? Вариантов много.

«Проклятой интеллигенции пока не дашь по башке – она и не очувствуется». Мораль явно надуманная, но так и просится на язык.

«Мы разрушим до основанья, а затем»… А что затем-то? В финале – восстановление музея, затянувшееся на долгие годы…

«Будь проще, и люди к тебе потянутся»? Вопрос в том – какие люди.

«Дурью не майтесь». Рады бы не маяться – когда всё ясно, но вот конец повести:

О том, почему музейное здание вдруг в одночасье рухнуло, мог рассказать разве что эмчээсовец Голованов. Именно ему Михаил Иванович отдал на хранение те самые старинные часы-барометр, по которым Борис замерял радиоактивный фон. Голованов повесил часы в собственном кабинете и каждое утро внимательно смотрел на стрелку. Ему же досталась и тетрадь-дневник с записями Бориса, которую Голованов продолжал вести…

В общем, предощущение некоего иррационального ужаса остаётся. Рано успокоились.

Читается легко («скоро сказка сказывается») – и каждый читатель получит что-то своё («сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок»).